Жизнь

[Kaworu801]

НОВЕЛЛА О ГЭНГОБЭЕ, МНОГО ЛЮБИВШЕМ

«Гэнгобэй был в тех местах известным красавцем, он и волосы зачесывал необычным образом, и клинок
носил у пояса непомерной длины. Да и любил он только юношей, днем и ночью предавался любви, а слабых
длинноволосых созданий обходил стороной. Особенно любил одного юношу красоты необычайной, так
что и жизнь за него отдать не жаль было. Имя ему было Хатидзюро. Видом своим напоминал он
полураскрывшиеся цветы вишни. Однажды унылой дождливой ночью уединились они и предались игре на
флейте, ветер заносил в окно аромат цветущей сливы, шелестел бамбук, слабо кричала ночная птица,
тускло светила лампа. И вдруг юноша смертельно побледнел и дыхание его прервалось. О, ужас!
прекрасный Хатидзюро скончался! Закричал, заплакал Гэнгобэй, позабыв, что свидание их было тайным.
Сбежались люди, но сделать было ничего нельзя: ни снадобья, ни притирания не помогли. Но что делать,
предали тело юного красавца огню, затем наполнили пеплом кувшин и зарыли среди молодых трав.
Обливаясь слезами, предавался отчаянию Гэнгобэй на могиле друга. Каждый день собирал он свежие
цветы, чтобы их ароматом порадовать умершего. Так, словно сон, промелькнули летние дни, подошла
осень. Вьюнок обвил ограду старого храма, и жизнь наша показалась Гэнгобэю не прочнее капелек росы
на лепестках вьюнка. И решил Гэнгобэй покинуть родные места, а до того от всей души дал монашеский
обет.

В деревнях готовились к зиме, Гэнгобэй шел по полям и видел как крестьяне запасали валежник и
тростник, выколачивали одежду — отовсюду доносился стук вальков. Там, в полях, увидел Гэнгобэй
красивого юношу, что в багряных зарослях кустарника высматривал птичек. На юноше была зеленоватая
одежда, пояс — лиловый, на боку клинок с золотой гардой. Красота его была мягкая, лучащаяся, так что
даже походил он на женщину. До самых сумерек любовался он юношей, а потом вышел из тени и пообещал
ему наловить много-много птичек. Спустив рясу с одного плеча, чтобы ловчее было, наловил он тут же
множество птичек. Юноша пригласил Гэнгобэя в свое жилище, где было много книг, сад с диковинными
птицами, на стенах развешано старинное оружие. Слуги принесли богатое угощение, а ночью
обменялись они клятвами. Слишком скоро наступил рассвет, нужно было расставаться, ведь Гэнгобэй
направлялся в монастырь на богомолье. Но только вышел из дома прекрасного юноши, как совсем
позабыл о благочестивых делах, в монастыре пробыл один только день, торопливо помолился и сразу же
в обратный путь. Вступив в дом юноши, усталый Гэнгобэй погрузился в сон, но ночью был разбужен
отцом красавца. Он сообщил Гэнгобэю, что несчастный юноша скончался сразу после его ухода, причем
до самой кончины твердил о каком-то преподобном отце. Гэнгобэй погрузился в невыразимую печаль и
совсем перестал дорожить своей жизнью. Он решил на этот раз непременно покончить с собой. А ведь
все, что с ним случилось, и внезапная гибель двух юношей — все это было возмездием за прошлую
жизнь, вот в чем дело!

В жизни достойно сожаления то, что самые глубокие чувства и страсти так бренны, так быстротечны,
глядь, муж теряет молодую жену, мать — младенца, кажется, один только выход и есть — покончить с
собой. Ан, нет, высохнут слезы и новая страсть овладевает сердцем — вот что печально! Вдовец
устремляет помыслы ко всяческим земным сокровищам, вдовица неутешная уже благосклонно
выслушивает речи свах о новом браке, даже не дожидаясь положенных тридцати пяти дней траура,
потихоньку притирается, надевает яркое нижнее платье, волосы причесывает как-то по-особенному —
вот и готова невеста, а как соблазнительна! Нет на свете существа страшнее женщины! А попытайтесь
остановить её безумства — льет притворные слезы.

В одном городке жила девушка по имени О-Ман, луна шестнадцатой ночи спряталась бы в облака при
виде нее, так сверкала её красота. Эта девица воспылала нежными чувствами к Гэнгобэю и одолевала
его любовными посланиями, а на все брачные предложения; что сыпались на нее, отвечала отказом. В
конце концов ей пришлось притвориться больной, да и томление любовное довело её до того, что она
стала выглядеть, как помешанная. Узнав, что Гэнгобэй облачился в монашескую рясу, она долго
горевала, а затем решила увидеть его в последний раз в жизни и отправилась в дорогу. Чтобы
путешествовать одной, ей пришлось остричь свои густые длинные волосы, выбрить тонзуру на голове,
облачиться в длинную темную одежду. Шла она по горным тропам, шагала по инею — стоял десятый месяц
по лунному календарю. Обликом она очень походила на юношу-послушника, но в груди её билось женское
сердце, и трудно ей было справляться с ним. Наконец высоко в горах, над глубоким ущельем отыскала
она хижину отшельника, вошла, огляделась, а на столе книга «Рукава платья в ночь любви» — трактат о
любви между мужчинами. Ждала-ждала О-Ман Гэнгобэя, и вот услышала шаги, глядь, а с монахом двое
прекрасных юношей — духи усопших. Испугалась О-Ман, но храбро вышла вперед и призналась в любви к
монаху, духи юношей сразу исчезли, а Гэнгобэй стал заигрывать с О-Ман, не знал же он, что перед ним
женщина. Сплелись любовники в страстном объятии, и Гэнгобэй в страхе отпрянул. Что такое, это
женщина?! Но стала его тихо-тихо уговаривать О-Ман, и подумал монах: «Любовь — одна, питать ли её к
юношам или девушкам — не все ли равно». Так перемешалось все в этом мире, да ведь неожиданные
капризы чувств — удел не одного лишь Гэнгобэя.

Гэнгобэй снова принял мирское имя, густые красивые волосы его снова отросли, расстался он и с
черной одеждой — переменился до неузнаваемости. Снял бедную хижинку в окрестностях Кагосима, она
и стала приютом любви. Отправился он навестить родительский дом, ведь средств к существованию у
него не было. Но дом перешел в другие руки, не слышно больше звона монет в меняльной лавке, родители
умерли жалкой смертью. Грустно стало Гэнгобэю, вернулся он к своей возлюбленной, а им уже и
поговорить не о чем у погасшего холодного очага. Так они молча и дожидались рассвета, да и страсть
их поугасла. Когда есть стало совсем нечего, нарядились они бродячими актерами и стали изображать
сценки на горных дорогах. О-Ман и Гэнгобэй совсем опустились, красота их увяла, и теперь их можно
было бы сравнить с лиловыми цветами глициний, что сами собой поникают. Но тут, к счастью, разыскали
О-Ман её родители, радовались все домочадцы, передали они дочери все свое имущество: дом, золото,
серебро, горы китайских тканей, кораллы, а чашкам китайских мастеров, сосудам из агата, солонкам в
виде женщины с рыбьим хвостом, сундучкам не было числа — разбейся что-нибудь, никто и не заметит.
Гэнгобэй и радовался и печалился: даже если начать покровительствовать всем актерам в столице и
даже свой собственный театр основать — все равно за одну жизнь эдакого богатства не истратишь».


Дас
Я когда читать начала, не могла сдержать смех. И одни пошлости в голову лезли, типа: "однажды унылой дождливой ночью уединились они и предались игре на
флейте". А может это образное выражение, я же не знаю
Но потом, мне что-то стало не до смеха... На самом деле повествование для меня необычное, но суть я поняла. Отчего и рыдать теперь хочется в три ручья. Почему оно так, а? Ведь это же правда!

wakarinikuiiro, спасибо что выложила. Сейчас захотела все прочитать...